Виновен океан.

В данном рассказе реально "многабукаф", так много, что мне самому стало страшно. Но прошу простить меня за размещение столь длинного опуса, так как он является, по сути, первой моей большой и (заметьте) полноценной, на данной момент, работой.
Прошу строго не судить, ибо пост получается первый 🙂
Выражаю просто ОГРОМНУЮ признательность одному очень известному на портале камраду, помогавшему править данное произведение, но пожелавшему остаться инкогнито. Спасибо тебе инкогнито. 🙂
Приятного прочтения. Рад представить на ваш суд рассказ:

Я сидел на остывающем песке пляжа, там, где 227-я пляжная упирается в океан, и тянул из горлышка водку, купленную в полуподвальном магазинчике на 41-ой стрит.
Океан дышал ровно и тяжко, медленно перекатывая валы прибоя.
Моя жизнь рушилась на глазах. Еще вчера я был счастливчиком, поймавшим удачу за хвост, получившим выгодное предложение работы в иностранной судоходной компании. Сейчас я стал простым бомжом в Америке, стране тысячи возможностей.
Меня не радовали красоты Нью-Йорка — ни океан, мечта моей жизни, ни красивый закат, ни чайки, смеющиеся над головой.
Я пил водку, не чувствуя ее вкуса и понимал, что упустил свои шансы на удачу.

Легко оторвавшись от взлетной полосы, «Боинг» начал стремительно набирать высоту.
— Желаете напитки? — симпатичная стюардесса улыбалась мне, как старому знакомому.
— Сок, пожалуйста.
Потягивая из стаканчика терпкую яблочную мякоть, я смотрел в иллюминатор.
Под крылом самолета комьями пушистой ваты плыли облака. Иногда в просветах между ними проглядывала сочная зелень земной поверхности.
Посадка во Франкфурте-на-Майне. Салон наполнился дородными американцами и собирающимися на отдых немцами.
И снова взлет. Спустя некоторое время под крылом «Боинга» заблестела гладь океана.
Мое сердце бешено колотилось в предвкушении чего-то нового, неизведанного и чарующе притягательного.

Терминал аэропорта Нью-Йорка поразил размерами, красотой и качеством сервиса. Не было бестолковой суеты, отсутствовали люди с табличками на груди "такси, недорого". А главное, не было вездесущих эмигрантов с кучей детей и чемоданов.
Даже полицейские приветливо улыбались мне — человеку, которого видели впервые в жизни.

У дверей, выходящих в город, немолодой чернокожий, одетый как швейцар у гостиницы "Метрополь", спросил, улыбаясь:
— Такси, сэр?
Он приглашающее распахнул дверцу "йелоу каб"
— Да, спасибо, — ответил я и сунул ему долларовую бумажку.
— Блэк Том роад, пожалуйста, — я назвал таксисту адрес цели моего перелета.

Здание с огромной вывеской "Нью Лайн Вайв" на фасаде долго искать не пришлось.
Красивая девушка на рецепшене, заглянув в документы, поднялась вместе со мной на восьмой этаж.

— О! Николай! — из-за стола привстал мистер Смитт, человек, с которым я обсуждал варианты работы – посредник крюинговой компании.
— Я ждал Вас вчера. Но Вы опоздали, — он сокрушенно покачал головой, а меня словно ошпарило кипятком с ног до головы.
— Как опоздал?
— Обычно, как опаздывают люди, — Смитт сел вновь за свой стол и побарабанил кончиками пальцев по вороху бумаг, лежавших на столе. — Судно "Адвентур", работа на котором вам предлагалась, вчера вышло в рейс. К причалу «Адвентур» встанет только к концу лета. Увы.
— Как же так? Мы заключали с вами предварительное соглашение! — загорячился я. — Вы не могли со мной так поступить!
— Извините, но мы с Вами не заключали никаких письменных договоров. Да, Вам был предоставлен шанс. Но вы его упустили, на судно был взят другой человек, — и Смитт равнодушно пожал плечами, всем видом показывая, что разговор закончен.
— Постойте, но Вы и не оговаривали точных сроков, обещая, что судно будет стоять в порту еще неделю. Прошло всего четыре дня! — я был не то что огорошен новостью, а просто раздавлен.
— Мистер Михайлоф, я ничем не могу Вам помочь. Вас проводить?
— Я потратил на дорогу весьма солидную сумму, и Вы обещали мне возместить оплату проезда!
— Если бы Вы были более внимательны, то прочли, что компания возмещает стоимость проезда до места работы только своим сотрудникам, к которым Вы, увы, не относитесь, — сухо отчеканил Смит и начал подниматься, явно желая распрощаться со мной как можно быстрей.

До меня дошли его слова.
Перегнувшись через стол, я ударил Смитта в лицо кулаком, от чего он опрокинулся навзничь, стукнувшись затылком об ковер, но сознания не потерял и заверещал, как резаный:
— Охрана!

Через пару часов я сидел в полицейском в участке и рассказывал о своих злоключениях сержанту, который кивал и неторопливо записывал мои показания. .
— Что ж, парень. Ты крупно влип, — сержант достал пачку сигарет и протянул мне, предлагая закурить.
— Что мне теперь делать, сэр? – Угрюмо спросил я полицейского.
— Это как повезет, — он пожал плечами. — Но в нашей стране, никому не позволено бить другого человека по лицу за нарушение контракта или обещания. Сигареты оставь себе, — показал он жестом на пачку.
— Он обманул меня! — моему негодованию не было предела.
— Подай иск в суд на него. — Флегматично парировал коп. — Но бить ты не имел права.
Потом отложил ручку, взглянул на мой многострадальный, сломанный в прошлых боях, нос и заинтересованно спросил:
— Боксер?
— Да, КМС. Потом я понял, что аббревиатура ему непонятна и расшифровал:
— Побеждал на соревнованиях в пределах страны.
— Ха, сынок, не кисло ты ему по роже съездил! Уважаю! — Полицейский потряс мою руку и добавил: — Сейчас придет твой назначенный консульством адвокат, говно конечно, а не адвокат, но все, же лучше чем, ни чего.

Адвокат Саймонс, человек, словно сошедший с рекламного плаката о счастливой Америке — строгий костюм, галстук, темные очки, — узнав причину конфликта, довольно улыбнулся и предложил выдвинуть встречный иск. Разве меня были варианты?
Почти весь день, сидя в комнате допросов, я отвечал на вопросы следователя, адвоката, потом опять следователя. Ждал чего-то, пил кофе и курил.
Ближе к вечеру в комнату вошел сержант, который общался со мной первым.
— Мистер Михайлоф, вам повезло — адвокат смог замять вопрос об уголовном преследовании, внеся за вас залог. Символическую сумму. Поэтому вас сейчас освободят, но воздержитесь применять физическую силу в такого рода обстоятельствах. Ок?

С наслаждением вздохнув воздух Нью-Йорка на пороге департамента полиции, я задумался. Еще утром я пребывал в радужном настроении, полагая, что у меня есть работа, перспектива и надежды на будущее. Сейчас же у меня не было ничего.
Впрочем, кое-какая наличность в запасе осталась. Восемьсот долларов купюрами, которые мне вернули в участке, и около тысячи на карте. Можно, в крайнем случае, позвонить друзьям-морякам в Канаде. Иначе говоря – жизнь хоть и непростая штука, но не такая уж и страшная.

Теперь я сидел на пляже и глотал водку. По мере того как количество водки уменьшалось в бутылке, поднималось мое настроение.
Я лег на теплый еще песок и посмотрел на небо. Я рассматривал звезды, проступающие на еще не темном небе, и думал.
Достав мобильник, я потыкал в кнопки и услышал истерично-радостный голос:

— Саймонс слушает Вас!
— Мистер Саймонс, это Михайлов Николай.
— О, Ник, все ОК?
— Спасибо, не очень, — тяжело вздохнул я.
— Я занимался сегодня вторую половину дня Вашим вопросом, он весьма перспективен. Наш иск принят, — деловито сообщил Саймонс. — Так что "Нью Лайн Вайв" еще покусают локти, выплачивая нам полмиллиона долларов ущерба.
И он хохотнул в трубку.. Я подумал, что ослышался.
— Сколько?
— Я указал в исковом заявление сумму в семьсот пятьдесят тысяч долларов, но это, конечно, потолок. Думаю, на две трети этой суммы мы вполне можем рассчитывать.
Саймонс явно находился в хорошем настроении.
— Мистер Саймонс, я хотел бы уточнить…
— Полмиллиона тоже не плохая сумма, поверьте мне. А я никогда не ошибаюсь.
— Где можно устроиться на работу? — Устало спросил я.
— После того когда Вы получите компенсацию, Вы забудете слово "работать". Наш риэлтор подыщет отличное бунгало во Флориде, с видом на океан. На остаток возмещения вы будете жить вполне достойно.
— Когда это будет? — Я почувствовал, что ответ на этот вопрос мне не понравится.
— Шесть-восемь месяцев. Это максимум.
— Итак, — вздохнул я. – Где я могу найти работу в Нью-Йорке?
— Окей. Я понял. Думаю, вам стоит наведаться в порт Джерси. Там много судоходных контор. Наверняка устроитесь, но не пропадайте — скоро суд по Вашему делу.
— Спасибо, — я отключил телефон и откинулся на песок, улыбаясь. Звезды насмешливо щурились, словно поддразнивая. Давай, чувак. Давай. Рискни еще раз.

Такси притормозило почти в конце бульвара Порта Нью-Джерси.
— Сэр, поосторожнее тут с деньгами, — отсчитывая сдачу с сотни, сказал пожилой чернокожий таксист. — Знаете, в это время белому иностранцу здесь лучше не появляться.
— Я боксер.
— Самая дрянная пушка все равно круче. — Грустно ответил таксист и укатил.
Я шел по тротуару, читая вывески судоходных и крюинговых компаний и не вполне понимая, какие ориентиры мне необходимы для принятия решения.
Равнодушным меня оставили названия "Блю Лайн Джерси", "Аризон Старз Шип Экспедишн" и "Клинворд Шип". Впрочем, все эти конторы были уже закрыты.
Но тут мой взгляд упал на вывеску "Карибен Шип", с пальмой, изображенной на логотипе. Я толкнул входную дверь.
Маленькая комнатка, уставленная мягкой мебелью с письменным столом посередине, за которым сидел огромных размеров мужчина определенно восточной наружности.
— Мистер, Вам нужны первоклассные моряки? — спросил я, забыв поздороваться.
— Привет, — он широко улыбнулся. — Ваши дела идут неважно, раз Вы ищете работу сами.
— Так и есть мистер. — Подтвердил я.
— Что ж, долг каждого мусульманина помогать нуждающемуся. Проходите, мистер…ммм.. простите, как Ваше имя?
— Николай Михайлов.
— Ник Михайлоф, если позволите.
— Да, конечно. — Согласился я.
— Меня зовут, Сулейман Атари, — он привстал, и мы пожали друг другу руки. — Я палестинец, так что не беспокойтесь, пояса шахида у меня нет.
Он рассмеялся, словно это была лучшая шутка в его жизни.
— Вы откуда, Ник?
— Из России.
— А по специальности Вы кто?
— Судовой механик.
— Отлично! — Атари, прихлопнул ладонью по папке. — Вот тут Ваше счастье, Ник и Ваши денежки! Судно "Каролина" уходит сегодня утром в Порт-оф-Принс и, как раз, на "Каролине" не хватает механика. Оплата после каждого рейса, наличкой, не облагаемой налогами. Рейс примерно две тысячи долларов. Вы согласны, Ник?
Вместо ответа и просто кивнул головой. Подумать только – две тысячи за недельный рейс!
"Каролина" оказалась старым раздолбанным корытом, доживавшим свой век на атлантических линиях. Машина – просто куча запчастей, от когда-то суперсовременного судового дизеля, теперь представляла собой жалкое зрелище.
Экипаж вобрал в себя все национальности Старого Света — тут были и поляки, и сербы, пара хорватов и даже немец, являющийся капитаном этого сброда.
— Ребятки, — начал свою речь мастер Майер, перед тем как выйти из порта, — нам досталось не самое лучшее судно, но умелыми руками, добросовестной работой, мы в силах превратить это корыто в настоящий трансатлантический транспорт!
Кривые усмешки членов экипажа заставили капитана замолчать и стушеваться. Майер злобно осмотрел моряков и рявкнул:
— Все! Все по местам, отчаливаем!
"Каролина", дрожа всем корпусом, отвалила от причала, и скоро Нью-Йорк исчез в утренней дымке.

Эскадренный миноносец " Норманди " боролся с штормовой волной. Адмирал Честер Карсон, командующий войсками округа, присутствовал в ходовой рубке, но судном предоставил командовать капитану Лестеру.
Огромные волны били в рубку, обшитую бронелистами.
— Курс? — Спросил капитан Лестер у штурмана Стокера.
— Сто сорок, сэр!
Капитан кивком поблагодарил штурмана и, подхватив со стола кружку с кофе, подошел к адмиралу.
— Ну, что на горизонте, Чес? — вполголоса спросил капитан Лестер у адмирала, с которым был дружен еще с академии.
Карсон угрюмо смотрел на низкое серое небо, скрестив руки на груди.
— У меня странные предчувствия, Дик. Ты ведь знаешь, я не верю ни в бога, ни в черта… Но мне не по себе.
— Почему? – Лестер достал из кармана сигару и закурил.
— Семь лет назад мы здесь нашли "Каролину". Старое корыто без людей.
— Это море, Чес. Оно не прощает ошибок. Допустим, матросы перепили, передрались на палубе, и их смыло за борт. Почему нет?
— Нет, Дик, — Честер нахмурился и потер переносицу. — На этой гребаной "Каролине» я потерял одиннадцать человек экипажа.
— В смысле "потерял"? — Лестер вынул сигару изо рта, удивленно подняв брови.
— Спустимся в кают-компанию, нам нужно поговорить, — адмирал развернулся на каблуках и гаркнул:
— Стокер!
— Да, сэр! — отозвался штурман.
— Примите управление, пока мы с капитаном Лестером отсутствуем.
— Есть, сэр!
В каюте Карсон уверенно подошел к бару, достал бутылку джина и плеснул в стаканы.
— Так вот, Дик, — адмирал подал стакан Лестеру, — примерно около полудня мой радист принял сигнал СОС "Каролины". Она была буквально в трех-четырех милях от нас. Я приказал идти к ней.
Адмирал уселся в кресло, отхлебнул джина и, поморщившись, продолжал:
— Первое, что нас насторожило — она шла полным ходом, с ходовыми огнями, и включенным светом. Абсолютно везде горел свет! Даже в, мать их, туалетах. В полдень! Тебя бы это удивило?
Лестер пожал плечами. Он слушал рассказ друга очень внимательно.
— По рации, громкой связи мы приказывали «Каролине» сбросить ход и лечь в дрейф, но наши приказы никто не торопился выполнять. Судно продолжало идти полным ходом, при этом людей на палубах видно не было.
Лестер залпом допил алкоголь, не поморщившись, и налил еще.
— А потом?
— Потом я приказал высадить на "Каролину" призовую группу. Ты же знаешь, у меня были лучшие штурмовики во всей эскадре. Так вот, они высадились на борт "Каролины", после осмотра доложили, что людей нет. Вообще! Нигде!
— Постой, Чес, ты меня разыгрываешь? — Лестер шутливо погрозил пальцем адмиралу. — Знаю я эти байки про Бермуды и прочее.
— Какая байка, черт?! — Карсон встал и снова повторил процедуру наполнения стакана. — Я бы сам никогда не поверил бы, если бы не видел происходящего своими глазами!
— Призовая группа смогла замедлить ход судна. Я видел их в рубке, как они там ходили. Потом внезапно началась беспорядочная пальба. Двое рейнджеров, что успели прыгнуть за борт, остались живы, остальные остались на «Каролине» навсегда.
— А эти двое? — Лестер явно был заинтригован.
— Сталовски умер от передозировки наркотиков в родном Детройте, а Джошуа до сих пор в клинике для душевнобольных.
— Постой-постой. Я тогда на Гавайях был, но помню, что приходила директива, на судно….ммм…. Атаковать без предупреждения?
— Да, это было именно про "Каролину", — адмирал согласно качнул головой. — Мы выпустили из носового орудия больше пятисот снарядов ниже ватерлинии, но "Каролина" ушла.
Лестер издал удивленный возглас и снабдил его вдогонку непечатным словом, от которого покраснел бы и перископ.
— Я не знаю, каким образом это ей удалось. "Фридом" тогда был самым быстрым прибрежным судном флота, сколько катеров колумбийцев мы на нем догоняли! А тут не смогли настичь старую калошу-сухогруз, — адмирал глубоко вздохнул.
— Тогда меня и списали в штаб.
— Ну, по крайней мере, ты теперь командующий округом, — Лестер отсалютовал другу бокалом, улыбнувшись. — Так, а что происходило дальше с "Каролиной".
— Меньше чем через сутки эта сволочь стояла в порту Джерси!
— Этого не может быть! — Лестер округлил глаза.
— Господа из штаба мне тоже так сказали, — Карсон устало откинулся в кресле.
И добавили, что ошибаются даже адмиралы. А судно, которое мы преследовали – фикция. Его вообще не было, или я перепутал его с катером наркоторговцев. Много головной боли я поимел тогда, очень много.
— Погоди, — Лестер мотнул головой, — откуда в Атлантике колумбийцы?
— Штабу было плевать на мои показания и свидетельства экипажа. Те двое, что могли пролить свет на случившееся, лежали в лазарете в невменяемом состоянии, а позже их упекли в психушку.
Неожиданно зазвонил телефон внутренней связи.
— Лестер! — ответил в трубку капитан.
— Сэр, простите, сэр. Радисты приняли сигнал бедствия.
Лестер взглянул на адмирала и спросил звонившего штурмана:
— Какое судно просит помощи?
— "Каролина", сэр! – растерянно ответил Стокер.
— Взять курс на "Каролину", призовой группе быть готовой к высадке, палубные орудия — к бою! — отрывисто приказал Карсон.
— Есть, сэр! — ответил штурман и дал отбой.
Переваливаясь на волне, "Норманди" сделала разворот и понеслась в сторону терпящей бедствие "Каролины".
— Дьявол, но этого не может быть! В том же квадрате! То же судно! Дик, пускай они высаживаются на воду в катерах! Нельзя рисковать!
— Чес, успокойся. Все будет нормально, — Лестер одним глотком осушил стакан и, достав из шкафа зюйдвестку, натянул ее на себя. — Обещаю.

Волны захлестывали палубу, тучи мелкой водяной пыли мешали дышать. Лестер, выйдя наружу, поднял к глазам бинокль.
Недалеко, рукой подать, от «Норманди» на волнах плясала «Каролина», озаряя волны призрачными бортовыми огнями.
— История повторяется? – Лестер криво усмехнулся.
«Норманди», взревев двигателями, описала полукруг около «Каролины» и сбросила ход, встав носом на волну.
— Эй! На «Каролине»! — зычно закричал в рупор Стокер.
На капитанскую палубу выскочил человек в оранжевом комбинезоне и замахал руками над головой, за его спиной в рубке что-то вдруг грохнуло.
— Эй! Снимите меня отсюда! – панически орал человек.
— Что у вас случилось? – прокричал встречный вопрос Стокер.
Но человек в комбинезоне, оглянувшись в ужасе на что-то невидимое за его спиной, вдруг сорвал спасательный круг со стены рубки и прыгнул за борт.
Спустя мгновение на капитанскую палубу «Каролины» выскочили трое человек с оружием. Перегнувшись через фальшборт и вскинув карабины, они открыли огонь по боровшемуся с волнами человеку.
— Какого хрена?! Прекратить огонь! – прокричал в рупор ничего не понимающий Стокер.
Солдаты, подняв стволы винтовок, начали с интересом разглядывать «Норманди».
— Призовой группе высадиться на «Каролину», — приказал Лестер.
— Дик, не нужно этого делать! – адмирал, стоявший рядом с Лестером, тронул его за рукав. Капитан досадливо отмахнулся и крикнул стоящим на палубе «Каролины:
— Стойте спокойно, иначе мы открываем огонь!
Солдаты на судне-призраке, словно по чьей-то команде, вскинули автоматы. Пули забарабанили по обшивке палуб и рубки, на «Нормандии» с криками и проклятиями упали раненые, сраженные выстрелами противника.
Штурмовики, прячась за выступами волнорезов на палубе миноносца, открыли ответный огонь.
Окутавшись дымом, носовая пушка «Норманди» изрыгнула пламя и дала залп по рубке «Каролины», которая сразу запылала, освещая огнем пожара бушующий океан.
— Сэр, прикажете высаживаться призовой группе? – спросил Стокер у адмирала, стоящего в укрытии, за башней палубного орудия.
— Нет! Всаживайте в эту лоханку весь боекомплект! – адмирал задрожал всем телом, и было непонятно, от чего он дрожит — от ярости или холода.
– Носовому и кормовому орудию работать по полной программе! Лично отдаю приказ на уничтожение «Каролины»!
Адмирал даже не замечал, что его трясет – от сильнейшего животного страха перед явлением, которого он не мог принять своим рассудком.
Корпус «Каролины» затрясся, застонал от ударов снарядов, которые всаживали в нее пушки «Норманди». Кумулятивные снаряды с диким скрежетом рвались внутри корабля, пробивая сталь обшивки и превращая судно в кучу металлолома.
— Парня достали из воды? – нервно спросил адмирал, наблюдая с мрачным удовлетворением за погибающей «Каролиной».
— Так точно, сэр! Он в лазарете, – доложил Стокер.
Адмирал кивнул головой и повернулся опять к «Каролине», которая зачерпнула воды бортом и, накренившись, уходила под воду.
— Может быть, уже хватит ее расстреливать? – спросил Лестер.
— Нет. Я хочу убедиться, что эта лоханка уничтожена.
От разрывов снарядов внутри корабля разлетались стекла иллюминаторов, со свистом отрывались герметичные двери, завалилась набок и оторвалась радиомачта.
«Каролина» вдруг стала ровно на киль. Дифферент на нос появился спустя секунды и начал стремительно расти. Старый сухогруз, окутанный пламенем и чадным дымом, уходил в пучину «свечой» — строго вертикально.
Из ее отсеков, не поврежденных снарядами, стремительно вырывался воздух, поднимая фонтаны воды. Пушки затихли, и почти весь экипаж «Норманди» молча и торжественно наблюдал за гибелью «Каролины».
Вода начала уже заливать рубку, как вдруг из жилых отсеков выскочили люди. Взлохмаченные, полураздетые, сонные, словно только что выскочившие из постелей.
— Тонем! – кричали они и прыгали за борт.
Адмирал похолодел:
— Откуда там люди?! Откуда, я спрашиваю?!
Лестер, бледный как полотно, рявкнул:
— Всех гражданских поднять на борт! – и, повернувшись к адмиралу, добавил:
— Прости, но ты больше не командуешь на этом судне.
А потом громко добавил: — Экипаж. С этого момента все приказы адмирала Карсона не имеют силы! Всем слушать только меня!
Адмирал, нахохлившись, словно старая промокшая птица, молча наблюдал за тем, как солдаты и матросы «Норманди» поднимают на корабль людей. В конце погрузки с досады плюнул за борт и, резко развернувшись, ушел с палубы.
В лазарете было тихо, лишь где-то далеко за переборкой слышались переговоры членов экипажа.
Судовой механик погибшей «Каролины», Николай Михайлов лежал на спине, простыня под ним намокла от крови. Большая повязка скрывала грудь и левую руку.
Карсон подошел и посмотрел в таз, стоящий под каталкой, на которой лежал Михайлов. Три расплющенных кусочка металла и кровь говорили о ранениях, полученных русским механиком.
— Ты говоришь по-английски? – адмирал тронул за плечо раненого.
— Да, – русский с трудом разлепил спекшиеся губы.
— Что за судно мы только что потопили? – Карсон достал сигару и закурил.
— Каролина, порт приписки Джерси.
— Численность экипажа?
— Двадцать человек.
— Кто стрелял в нас? – адмирал навис над Михайловым. – Кто? Что происходило у вас на борту?
— Я не знаю. Они появились час назад.
— Что они говорили, что делали?
— Они просто начали убивать нас. Всех подряд. Я один остался в живых.
Адмирал недовольно пыхнул сигарой.
— Ты в курсе, что сейчас наша команда вылавливает из моря ваш сброд, как фрикадельки из супа?
— Кого «вылавливают»? – парень, с шевроном «чиф инженер», приподнялся на локтях.
— Ваш экипаж. – Карсон, оглянувшись, подтянул замеченный табурет к себе и сел.
– Давай, сынок, рассказывай, как все было.
Механик откинулся на кушетку и слабым голосом попросил:
— Сигарету.

"Каролина", дрожа всем корпусом, отвалила от причала, и скоро Нью-Йорк исчез в утренней дымке.
Экипаж разбрелся по судну, занимаясь собственными делами. Гремя машиной и шлепая винтом по воде (штурмана забыли набрать балласт), «Каролина» двинулась почти строго на юг.
На третьи сутки я смог отладить и настроить машину.
Поднявшись из «подвала» машинного отделения наверх, совершенно случайно столкнулся с одним парнем из палубной команды, бельгийцем – Акселем Энцо, с которым я работал когда-то на одном из предыдущих рейсов.
— Ник! – Аксель широко улыбнулся, разведя руки в стороны.
Он явно подавил в себе желание обнять меня, покосившись на оранжевый комбинезон с табличкой на груди «чиф инженер».
— Акс! – я же мог себе позволить его обнять. – Дружище! Как тебя занесло на эту калошу?
— Все никак не мог пристроиться в Штатах. Потом кончились деньги. И вот я тут — в качестве боцмана.
Я похлопал его по плечу:
— Пойдем ко мне, старик, накатим по сотне грамм.
Аксель вдруг вытянулся, руки по швам, и деревянным голосом проговорил:
— Да, сэр!
Я медленно повернулся и увидел спускающегося по трапу старпома.
— Ок, Аксель. Вы свободны, можете идти, — и я повернулся к боцману, приветствуя его.
Дружба дружбой, как говорится, но служба – врозь.
Старпом подошел ко мне и встал рядом.
— Вы знакомы с Акселем, – старпом не спрашивал, а утверждал.
Я пожал плечами, скрывать тут было нечего.
— Простите, чиф, но правила плавания… — начал было он, но я грубовато его прервал:
— Бросьте. Нет смысла мне цитировать Правила.
Старпом, криво усмехнувшись, удалился.

Вечером, после вахты, я пригласил Акселя посидеть у себя в каюте, под бутылочку виски.
Мы развалились в креслах и травили друг другу разнообразные байки из прошлого, покуривая сигары и потягивая виски со льдом из запотевших стаканов.
Около полуночи, когда Аксель уже собирался уходить, судно вдруг крепко тряхнуло. По корпусу прошла сильная дрожь, последовал удар в носовую часть. Все, что не было прикреплено, тут же полетело на палубу. С грохотом опрокинулся платяной шкаф в моей спальне, не прикрученный к стене.
— Сели на мель! – заорал Аксель, поднимаясь на ноги.
— Какая, нахрен, мель, Акс? – я ничего не понимал. – Посреди океана?!
Не сговариваясь, мы рванули к иллюминаторам.
По поверхности океана и палубе «Каролины» шарили лучи прожекторов, тьма обступала судно со всех сторон.
— Палубной команде в полном составе, подняться наверх! – Приказал голос старпома из динамиков внутренней связи.
— Что за черт? – в недоумении выругался Аксель, открывая дверь.
Второй удар, более мощный, сбил нас с ног, переборки жалобно заскрипели, замолкла машина. Судно погрузилось во тьму.
— Электромеханик, срочно в машинное отделение! – истерически завизжал старпом по связи.
— Волнуется, – я усмехнулся и поднялся на ноги. Несмотря на внешнее спокойствие, я был близок к панике. Во что мы могли врезаться в пустом океане? Это же, блять, не автобан!
Аварийное освещение не включалось, по темным коридорам металась команда. На ходу натягивая спасательные жилеты, куртки, обувь, люди неслись с инструментами, фонарями. По внутренней связи слышались крики и ругань. Отдающее приказы начальство несколько раз в минуту отменяли приказы, диктуя новые.
Такая неразбериха бывает лишь в экстремальных ситуациях, в недружном, чужеродном экипаже, не понимающим друг друга с полуслова.
Я спустился в машинное отделение. У электрощита сидел серб- электромеханик – Серж, в окружении помощников — электриков.
— Как дела, Серж? – я старался быть спокойным.
— Все отлично, чиф, — Серж грустно улыбнулся, — выгорела токоведущая шина.
— Как быстро сможем исправить?
— Полчаса, час, чиф. Не больше
— Ок, занимайтесь. Если нужна помощь, обращайся.
Я закурил сигарету, молча слушая мат и крики, доносившиеся из коридоров надстройки.
Спустя полчаса в коридорах вспыхнул свет.
— Чиф! – Серж сиял как сковородка. – Свет, чиф!
— Серж, с меня премия в виде бутылки виски, – я облегченно вздохнул.
Взяв в руки рацию, запросил:
— Мостик машине.
Радиоэфир хрипел помехами, рубка молчала. В тишине, к грохоту машины мы уже давно привыкли, вдруг раздались несколько автоматных очередей. Затем еще и еще. Потом все стихло.
— Мостик машине. – Повторил я в рацию.
— Чиф, там что-то неладное происходит, – Серж подошел ко мне. – Позволь, чиф, мои парни все разведают?
Я достал из кармана комбинезона маленькую рацию и настроил ее на свободный канал. Невысокий, плотный, не знакомый мне электрик, явно не говорящий по-английски, достал свою рацию и, взглянув на табло моей, настроился на тот же канал.
— Ок? – спросил он.
— Ок. – ответил я, чувствуя полное взаимопонимание и без знания языка.
Подхватив большой газовый ключ, крепыш вышел из машинного отделения.
Он не вернулся. О его смерти возвестили выстрелы.
Решили пробиваться наверх все вместе, пробиваться к шлюпкам и спасательным плотам. Вооружившись гаечными ключами, кусками цепей, обрезками труб, мы двинулись из машинного отделения.
Коридоры надстройки были все в пулевых отверстиях и заляпаны кровью, тел погибших не было видно. На капитанской палубе, в двух шагах от двери в ходовую рубку, мы столкнулись с тремя солдатами.
На нашей стороне был только эффект неожиданности. Резко присев, я кинулся первому солдату в ноги и свалил его, хоть и получил прикладом по спине. Через мою голову, в лицо солдата впечатался обрезок трубы Сержа. Грохнул выстрел, Серж осел на пол, вмиг посерев лицом.
В узком коридоре, трое на трое, мы вели ожесточенный рукопашный бой с неизвестными агрессорами не на жизнь, а насмерть, выхватывая у них винтовки и пистолеты из рук, ударяя изо всех сил по лицам, головам и туловищам противников.
Завладев винтовкой М-16, я оттолкнул ближайшего солдата и, не думая о последствиях, высадил весь магазин в сторону солдат. Двоих смог завалить, а последнего, что цеплялся за жизнь, корчась в крови на полу, пристрелил один из электриков.
— Морамо да идемо! – Потянул меня за рукав один из парней Сержа.
— Серж?
— Он мертав. Он ниже како да помогну! – серб нетерпеливо потянул меня за рукав. – Брзо идее, виши!
Я понял без перевода, что Серж мертв, и мы не сможем ему помочь.
Мы взбирались по скользкому от крови трапу в ходовую рубку, из которой доносились приглушенные голоса, говорившие по-английски о судне береговой охраны, сетовали на неработающую рацию.
— Тссс, – замер впереди идущий серб и прижал палец к губам, потом прошептал быстро. — Смо брзо покренути, пуца и ишао бродом до обале.
Для меня он потряс винтовкой, изображая стрельбу, и спросил одними губами: — Ок?
Я согласно мотнул в ответ головой.
Их было четверо. Рослые, широкоплечие, одетые в камуфляж и бронежилеты. Но они сняли каски, это было фатальной ошибкой.
Несколько коротких очередей, и они корчились на полу в предсмертных муках.
— Чамац! – закричал один из сербов, показывая рукой в сторону.
Рубку залил мертвый свет прожекторов — к нам подходил огромный военный корабль. Снизу из коридора, донесся топот солдатских сапог, и в рубку влетело несколько гранат.
— Експлозиви! Лажу! – успел крикнуть серб, грохот и дым заволокли помещение.
Я, чудом оказавшийся за секунду до взрыва у двери, выскочил на крыло рубки.

Адмирал затушил окурок сигары в медицинской ванночке для инструмента.
— Ты заврался, парень.
— Нет, сэр! Клянусь, все было именно так, как я описываю!
— Кого тогда, мать твою, мои люди сейчас подымают на борт?!
— Я не знаю. – механик со стоном попытался подняться на кушетке, потом упал, обессиленный.

Дверь в лазарет распахнулась от удара ногой, на пороге стояли трое штурмовиков и Лестер, вооруженные до зубов.
— Ты, похоже, был прав, Чес, – Лестер нервно рассмеялся. — С этой «Каролиной» происходит что-то неладное.
Из-за герметичной двери в конце коридора донесся рев.
— Что это?
— Хер его знает, – ожесточенно сказал капитан «Норманди» с кривой ухмылкой. – Кого бы мы не подняли на борт своего судна – это не люди. Уже не люди. Одно я знаю точно — эти твари смогли перебить почти весь экипаж.
— Сэр, простите, – Лестера тронул за рукав один из солдат. – Из лазарета мы можем попасть на жилую палубу, а оттуда на главную.
Словно в ответ ему, из-за двери, на которую он указывал, донесся рев и удары.
— Пиздец, – сказал я по-русски и рассмеялся.
Я точно знал в этот момент – американцы поняли. Что я хотел сказать этим емким коротким словом.
— Что у нас со связью? — отрывисто спросил Лестер у пехотинцев. – Пара звонков, и к нам на помощь сбежится весь атлантический флот ВМС США!
— Рации не работают, сэр, – угрюмо сказал один из морских пехотинцев.
Капитан Лестер забегал взад-вперед по тесному помещению лазарета.
— Нужно уходить отсюда, – угрюмо сказал я. – Нам тут крышка.
— Вы, русские, безнадежные идиоты! – взвизгнул Лестер. – Пробиваться через стадо упырей, которые не боятся пуль и ударов ножа?!
— Парень прав. – Подал голос адмирал, до сих пор молчавший.
Лестер кинул на него испепеляющий взгляд, который адмирал встретил спокойно.
— Я поддерживаю русского, – спокойно сказал здоровенный морской пехотинец, стоявший в углу.
— Молчал бы уж, Джим, – с досадой простонал капитан «Нормандии».
— Я, как командир призовой группы, могу высказать свое мнение. Самое правильное решение — двигаться вперед. У нас нет еды, воды, боеприпасов. Все это можно найти только дальше по коридору. Надо пробовать.
Морпех осмотрел дверь и поставил заключение: — Тот, кто будет открывать дверь – неизбежно погибнет. Шансов мало.
— Пусть это сделает русский, – приказным тоном сказал Лестер.
— Он ранен. У него не хватит сил распахнуть дверь. Морпех досадливо поморщился и отчеканил: – При всем уважении, сэр. Позвольте именно мне решать, что и как мы будем делать в этой ситуации.
— Почему это? – у Лестера округлились глаза.
— Вы умеете командовать кораблем, сэр, а я умею воевать. И это дело знаю лучше Вас, сэр.
Адмирал Карсон вдруг разразился смехом.
— Браво, Джим! Молодец! – адмирал картинно зааплодировал
Лестер не смог сдержать гнев:
— К чему эти восторги, Чес?
— Вы забываетесь, капитан! – изменив тон, рявкнул адмирал. – Как старший по званию, я приказываю – командовать спасательной операцией будет Джим Харвэл.
— Адмирал Карсон, позвольте… — начал было Лестер.
— Если Вы хотите подохнуть здесь, валяйте, Лестер! Но утягивать на дно остальных я не позволю!
Морпехи стояли молча, дожидаясь окончания спора со скукой во взглядах. Я взял со стола огромный поднос с медицинским инструментом и уронил его на пол. Специально.
— Хватит трындеть, сэры, – волнуясь, я перешел на русский язык. – Мы теряем время! Дайте мне оружие, я встану рядом с вами! И оставим ненужные разговоры. Причем тут звания?
Американцы смотрели на меня в изумлении.
— Что? – спросил я по-английски. – Не понимаете?
— Наоборот, – удивленно протянул Джим. – Мне кажется, что я понимаю язык, на котором ты говоришь. Хотя даю голову на отсечение, что он мне незнаком.
— Чертовщина какая-то! – Карсон провел ладонью по щеке. – Последний раз я слышал русский язык лет двадцать назад. Не так часто встретишь русского в своем окружении.
Меня почему-то это не удивило.
— Ну что же. Тем проще общаться, а то я задрался подбирать слова.
Харвэл вытащил из набедренной кобуры «Глок» и протянул его мне.
— Он легкий, пластиковый. На заказ делали.
Я засунул пистолет, как в кобуру, под повязку на груди, туда же запихнул три запасных обоймы, которые дал мне Джим. Раны болели так, что сводило мышцы рук и спины, но я мыслил ясно и четко. Или я буду двигаться, биться наравне со всеми, или лягу на дно бесполезной грудой мяса.
Морпехи, посовещавшись пару минут, решили, что у двери встанет молодой щуплый солдат, он отдал свое снаряжение Джиму, оставив себе только нож. Коротко стукнувшись касками, пехотинцы обнялись.
Джим расставил всех нас каскадом в узком коридоре.
Два морпеха стали на одно колено, за ними в полный рост стояли адмирал и капитан, после них стоял я, прислонившись спиной к переборке.
Солдаты громко проорали свой боевой клич «Ху! Ху! Ху!» и щуплый паренек, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, распахнул дверь.
Страшнее зрелища я не видел.
На нас двигалась плотная масса тел. Я не могу уже назвать их людьми. Нет, это были именно тела тех, кого я знал.
Акс, Серж, пара сербов, старпом, капитан-немец нашего корыта. Позади них маячили незнакомые лица. Нет, даже не лица — искаженные страшными гримасами звериные морды.
Сухо защелкали штурмовые винтовки, сносящие головы нападавшим. Звонко тренькали горячие гильзы, падая на решетку палубы, яростно ревели монстры, напиравшие из смежного коридора, кричал щуплый солдат, который кромсал тварей на части ножом. Морпехи поочередно хрипели «перезаряжаю», и грохот пустых магазинов о ребра металлического настила отдавался у меня в ушах.
Я посмотрел на «Глок» в своей руке.
Твари лезли именно за мной. Именно я им был нужен!
Я бросил ствол на палубу и, растолкав своих спутников, прыгнул в толпу напиравших зомби.

— Такое я видел впервые, – Карсон смотрел невидящим взором в окно.
– Они сразу отступили, не оставив даже куска мяса, даже пятна крови. Будто их не было. Мы побежали за ними на главную палубу. Вся эта толпа бросилась в океан! Через несколько минут из глубины появилось свечение, а спустя еще минуту на поверхность выскочила «Каролина»! Представляете? Как атомная, мать ее, подлодка! На полном ходу!
— Успокойтесь, – психиатр погладил по руке бывшего адмирала. – Это галлюцинации, бред.
— Вот и я говорю, черт возьми, что такого не бывает! «Каролина» шла из глубины полным ходом!!! Просемафорила, что у них все отлично, и удалилась! Представляете?!
— Представляю, – вкрадчиво сказал врач. – Представляю.
Доктор повернулся к медсестре:
— Веронала. Пусть поспит.

Джим Харвэл пил уже вторую бутылку русской водки, которую с трудом раздобыл у парней береговой охраны, когда в бар, где он сидел, вошел патруль военной полиции.
— Вот ты где, Большой Джим, – ехидно улыбаясь, сказал начальник патруля, давний знакомый пехотинца.
— Дон, не трожь его сегодня, – буркнул бармен через стойку начальнику патруля. – Он вчера потерял почти всю свою команду.
— А мне плевать, – Дон упрямо мотнул головой. – Никому не позволено напиваться после полуночи на территории базы, а Большому Джиму — особенно! Ты слышал?
Харвэл, не отвечая, плеснул водку в стакан и залпом выпил.
— Знаешь, Дон, – голос Джима звучал глухо. – Вчера на «Норманди» погиб русский механик. Он понял, что уроды пришли за ним и он, спасая нас, сам прыгнул к ним. Понимаешь? САМ! А ты, Дон, убогий жалкий ублюдок, смог бы отдать свою шкуру для спасения незнакомых людей? А?
— Да пошел ты! – Дон сплюнул на пол.
— Я прекрасно помню, Донни, как ты, скотина, верещал в Сирии, когда негры нас обрабатывали из пулеметов. – Харвэл поднялся на ноги и возвысил голос. – Я так же прекрасно помню, как ты, ублюдок сраный, отстрелил себе два пальца, что бы свалить домой из ада. Я помню, как ты получил крест «За заслуги» из рук… О! Боже! Самого полковника Стива Кортни и, по совместительству, твоего тестя.
Джим взял полупустую бутылку водки со стола и метнул ее в Дона, попав последнему в голову, несмотря на опьянение. Патрульные кинулись на Джима, завязалась драка.
Обливаясь кровью, что текла из рассеченной бутылкой головы, Дон смог подобраться к пьяному пехотинцу со спины и нанести пару ударов Джиму в шею. Когда-то он служил в спецназе и знал, куда нужно бить наверняка, чтобы человек полностью потерял охоту к сопротивлению и стал инвалидом.

Лестер, прибыв домой, поднялся наверх в свой рабочий кабинет и, попросив жену, чтобы его не беспокоили, закрыл дверь на ключ. Впервые за много лет.
Достал из шкафа альбом с фотографиями, он долго смотрел на фото своей молодости. Трогал пальцами лица на бумаге, словно погружался в дни безудержной безбашенности и веселости.
Вот молодой Лестер получает диплом. А тут он, красивый моряк, словно сошедший с агитплаката, получает медаль из рук самого командующего округом.
А здесь его свадьба.
— Они меня не простят, – прошептал он. – Все полетит к чертям.
Лестер встал и налил себе виски. Чистого, чего не случалось давно. Залпом проглотил жидкость, не почувствовав вкуса. Достал именной «Кольт» 45-ого калибра из сейфа. Сел в кресло и, повернувшись лицом к окну, спустил курок, приставив дуло пистолета к виску.

— Кто мы теперь? – я сидел в своей каюте на «Каролине» напротив Акселя.
– Экипаж гребаного «Летучего Голландца»?
— Нет, Ник. – Аксель помотал головой. – Хотя я не уверен.
— А я уверен, Акс, что ты мертв! – Я вскочил и забегал по каюте.
Мне было страшно. Стыла кровь в жилах, тряслись, как от озноба, все мышцы тела. У меня зуб на зуб не попадал от ледяного ужаса, который вгрызался в мои внутренности жестоким голодным зверем.
— Ты понимаешь, Акс?! Ты труп!
— Ты видел мое тело, Ник? – Аксель выглядел спокойным.
— Да. Да! Да, блять! – страх нашел выход во вспышке ярости. – Ты. Как весь наш экипаж. С перекошенными мертвыми мордами. Лезли на нас! Мы стреляли! А вам все было похрену!
— Ты уверен? – Акс поднялся с кресла.
— Абсолютно, Акс, — я сел в кресло напротив него и тихо сказал: — Абсолютно уверен. Ты был в двух шагах от меня.
Акс хитро улыбнулся и вышел из каюты.
Я сидел в кресле, курил сигарету за сигаретой. Туша окурки о столешницу, как услышал голос над своей головой:
— Не стоит портить судовое имущество, чиф.
Я поднял голову, радом со мной стоял старпом, а за его спиной стоял весь офицерский состав «Каролины».
— Ну, вот вам, здрассти, – сказал я по-русски и захохотал, одновременно заплакав.
— Хватит истерить, чиф, – капитан Майер сел рядом со мной в соседнее кресло.
– Ты не тот, кто нам нужен.
— Да ну? – я перестал смеяться и утер слезы. – Счастлив это слышать.
— Это вопрос вторичный, – сообщил Майер, закинув ногу на ногу.
Я вспомнил вдруг про команду электриков машинного отделения:
— Где сербы? Серж?
— Я тут, чиф, – донесся до меня спокойный голос Сержа.
Он стоял, прислонившись плечом к косяку каютной двери.
— Ты с ними, Серж?
— Да, чиф. Так легли карты, — он развел руками.
— Заткнись, Пасич! – рявкнул старпом.
Капитан Майер хлопнул себя ладонями по костистым коленям и встал.
— Ты списан с судна и отправляешься домой. Старпом, распорядитесь, чтобы мы зашли в трехмильную береговую зону. Высадить чифа на катере с запасом еды и воды.
Майер сделал пару шагов к двери и, обернувшись, добавил:
— Очень жаль, чиф, что ты не с нами. Очень жаль.

Спустя сутки, меня подняли на борт сотрудники береговой, которые были немало удивлены моей историей. Если уж быть абсолютно точным, меня посчитали сумасшедшим. И сдали с рук на руки в полицию, которой я подтвердил свои первоначальные показания.
Меня посадили в отдельную камеру, до выяснения обстоятельств.
— Михайлоф, — разбудил меня тучный коп. – Мистер Михайлоф!
Он тряс меня за плечо, пока я окончательно не проснулся и не поднялся с кровати.
— Что?
— Прибыли Ваши адвокат и работодатель.
В допросной комнате сидели трое – начальник полицейского участка, адвокат Саймонс и… Сулейман Атари.
Первое, что мне пришло в голову – убить Атари. Задушить голыми руками гниду!
Атари, словно прочтя мои мысли, предостерегающее поднял вверх руки, с нереально белыми ладонями:
— Ник, это непредвиденные обстоятельства! Поверь! Все не должно было так закончиться.
— Сулейман, — прорычал я. – Я убью тебя!
— Это угроза? – спокойно осведомился коп, что привел меня, и расстегнул поясную кобуру.
— Билли, оставь нас, – приказал начальник участка и показал копу на дверь. – Мы разберемся.
Билли подозрительно посмотрел на меня и вышел, прикрыв плотно дверь.
— Послушай, Ник! – заверещал радостно адвокат. – Ты не представляешь, как тебе повезло, дружище! Я нашел в судебных архивах похожее дело. Даже не так. В архивах судопроизводства я нашел совершенно идентичный случай! Суд прошел быстро! Угадай, кто ты теперь?!
— Кто? – я устало плюхнулся на стул. – Санта Клаус?
— Мил-ли-онер!!! Ники, друг мой, ты теперь можешь плевать на всех и вся!
— Заглохни, Саймонс, – раздраженно бросил я, неотрывно следя за Атари.
Возникла пауза. Саймонс нетерпеливо ерзал на жестком сидении казенного стула, Атари спокойно курил длинную, черную сигарету, начальник участка грыз ноготь на большом пальце, я рассматривал Атари. Все были заняты делом. Наконец я нарушил молчание.
— Сэр, я могу поговорить со своим работодателем с глазу на глаз?
— Если адвокат не возражает, – безразлично пожал плечами полицейский.
— Возражаю! – радостно заверещал Саймонс.
— Оставьте нас одних, – приказным тоном сказал я и выразительно посмотрел на своего адвоката.
Громыхнув стульями, полицейский и адвокат удалились.
— Что ты хочешь узнать? – в черных, как арабская ночь, глазах Атари нельзя было увидеть зрачков.
— Все. С самого начала и до конца.
Атари хмыкнул и передвинул по столу поближе ко мне сигареты и зажигалку.
— Кури и послушай, что я тебе скажу. Много веков назад, здесь, в районе Карибского моря затонул испанский галеон с золотом. С ошеломляющим количеством золота.
Я подавился сигаретным дымом. Ну и ну! Они верят в пиратские байки?!.
— Тогда я поклялся…
— Найти золото, – прервал я его.
— Я попросил тебя, курить, молчать и слушать. Первое по желанию, второе обязательно, иначе я не буду говорить.
Я согласно кивнул.
— Я владел половиной того золота. Я вложил кучу денег в ту экспедицию. Потеряв галеон, я потерял все. Славу, репутацию, имя. А самое главное, семью, которую убили за мои долги.
Он судорожно вздохнул.
— Я поклялся найти того, кто виновен в этом происшествии, и наказать его. Уничтожить! Растоптать! Залить его горло расплавленным золотом из трюмов моего галеона!
Он вдруг замолчал, и по его щеке покатилась слеза.
— Виновным оказался океан. Осталось его лишь наказать.
«Каролина» много раз меняла название, экипаж, само судно меняло облик, в зависимости от эпохи. Но моя цель, как и цель моего корабля, оставалась одна – найти золото. Уже с тысяча семьсот двадцатого года «Каролина» ищет золото.
Он опустил голову на руки и словно заснул.
Я слушал, не веря своим ушам. Да он помешался на этом золоте. Наказать океан?! Как?! Высечь его? Осушить?
— Атари, — я решил спросить. – Если так много времени ты ищешь золото и не нашел его, напрашивается вопрос – а был ли мальчик? Как говорят на моей Родине.
— Я много думал об этом, но мне кажется, что океан играет со мной в какую-то игру. Пытаясь мне что-то сказать….
— Ты сумасшедший. – Я подвел черту под нашим разговором.
— Возможно, – он резко распрямился. Я разорвал договор с тобой. Ты свободен. Твой гонорар у адвоката. Там гораздо больше, чем мы договаривались — уплата за моральный ущерб. А также гарантия того, что ты будешь держать язык за зубами.

Я потушил очередную сигарету и согласно кивнул головой:
— Хорошо.
Атари встал и направился к двери, а я, дождавшись, когда он возьмется за ручку двери, задал ему последний вопрос, мучавший меня:
— Где все убитые той ночью?
— Они давным-давно сделали свой выбор и спокойно спят на дне морском, вступив в мою команду, – сказал Соломон, не оборачиваясь.
— Что с «Норманди»?
— Корабль затонул, — пожал он плечами.
— А мой друг Аксель. Кто он теперь?
— Мертвое тело с мертвой душой, – Соломон наконец обернулся ко мне.
– Все, для кого жизненной целью является лишь золото, – мертвецы. Я это понял давно. Когда стал мертвецом сам.
В его глазах плескалась боль, отчаяние. Он устал от такой жизни – это было видно. Хозяин «Каролины» устал от такой жизни, и некому было дать ему свободу.
Ту, что сейчас подарил мне он.
— Прощай. Будь счастлив.
Глухо хлопнула дверь, и я остался в комнате один.

***
Я сидел в баре, на окраине маленького городка в Техасе и потягивал холодное пиво. Я был теперь богат и мог не беспокоиться о своем будущем.
— Мистер, Вам помыть машину?
Повернувшись на высоком барном стуле, я увидел маленького мальчишку, что стоял рядом.
— Помой, малыш, заработаешь пару баксов.
— Простите, мистер, но я не из-за денег, – с достоинством и, одновременно вызовом, ответил парнишка.
Я поставил на стойку пиво и, чувствуя пристальные взгляды людей в баре, сказал достаточно громко:
— А я знал, что тебе понравился мой «Шелби», а деньги предложил, что бы тебя проверить на «вшивость». – Последнее слово я сказал по-русски. – Те, у кого цель жизни деньги мертвецы. Но пару баксов на мороженное получишь все равно, за труд надо платить. – Я улыбнулся.
Взявшись за стакан с пивом, я услышал одобрительный гул голосов за спиной.
— Эй, мистер! – раздался громкий наглый мужской голос сзади.
– Если не деньги цель жизни, то откуда у Вас такая тачка? Она стоит немало.
— Это подарок одного моего знакомого, очень несчастного человека.

Я полез в карман куртки и достал конверт, лежащий там. Последнее «прости» этому миру от Акселя Энцо. Конверт он украдкой успел сунуть мне в руки при посадке в катер.
«Дорогой Ник! Пишу кратко, так как времени мало. Не обессудь, старик. Я продал свою душу за жалкий кусок желтого металла, но страх за свою жизнь превращает меня медленно и верно в чудовище. У меня огромная просьба. Найди Атари и убей! Мы — команда и корабль – будем свободны. Всегда твой Аксель».
Я медленно разорвал письмо на мелкие куски и поджег их в пепельнице, наблюдая, как обрывки горят неестественно ярким, оранжевым пламенем.
В баре зазвонил телефон.
Бармен, грузный седоволосый мужчина лет этак под шестьдесят, подошел ко мне:
— Мистер Михайлоф?
— Да, – я оторвался от созерцания пламени.
— Это вас, – бармен протянул мне трубку радиотелефона.
— Алло?
— Ник! Друг мой! Это Гарри Саймонс!
— Привет, Гарри. — У меня отлегло от сердца, больше всего я боялся услышать из трубки голос Атари.
— Тебе тут телефонограмма пришла из Порт-оф-Принс. Зачитать? – жизнерадостно затараторил адвокат.
— Валяй.
— «Продолжаем поиски. Аксель списан из команды. Живи, как хочешь. Но не забывай мой корабль, потому что часть его навсегда останется с тобой. Искренне твой, Соломон»
— Это все? – спросил я помертвевшими губами.
— Да, все, — подтвердил Саймонс. — Кстати, он подсказал, где тебя искать
Я, видимо, побледнел, потому что бармен участливо спросил:
— Вам нехорошо, мистер?
— Нет-нет, все в порядке, – я помотал головой. — Гарри, я понял. Отбой.

Я вдруг понял – прошлое никогда не отпустит меня.
Прошлое, в котором остались погибший в драке Джим Харвэл, застрелившийся капитан Лестер, ушедший на дно Аксель, тощий мальчишка-морпех, который был готов умереть за меня, электромеханик Серж… Они снились темными южными ночами, молча приходя к моей кровати и уставившись на меня пустыми глазницами, в которых копошилась мелкая морская живность.
Я стал избегать отдыха на побережье, после того, как увидел «Каролину» на пустынном горизонте, на закате.
Я не мог обедать в ресторанах с морской кухней, потому что увидел однажды в огромном аквариуме с лобстерами лицо старпома с мертвенной улыбкой на губах, прижавшееся изнутри к стеклу.
Атари был прав. Я не смогу забыть его корабль, как ни стараюсь заглушить эти сны виски, красивыми женщинами, азартными играми и дорогими покупками.
Может быть, когда-нибудь я найду способ справиться с ним.
Когда-нибудь.

© БеSпалева