Весна. Пора, когда повсюду расцветают тюльпаны и сифилис. Повсюду, но не здесь. В миллиардах километров от ближайшей обитаемой системы. В холодном и мрачном космосе тюльпаны не растут. А сифилис подцепить не от кого. Если ты – единственный пассажир, не находящийся в криосне.
Владимир Гульянов – командир службы безопасности, не знал, что случилось с его криокамерой, когда, спустя семь лет полёта, он неожиданно был выведен из анабиоза.
Экипаж исследовательского судна «Утренняя Заря»» был немногочисленным. Несколько учёных, два десятка строителей, да пять человек службы безопасности. Главной задачей экспедиции было основание базы на планете «Зимняя» системы 03995672. Именно на ней в дальнейшем должен быть организован плацдарм для покорения удалённой части галактики.
Сама планета «Зимняя» не представляла особого интереса. Постоянные холода, гигантский размер и соответственно повышенная гравитация, делали её не очень удобной для полной колонизации. Зато стратегическое положение и возможные залежи ископаемых всё-таки сподвигли Межпланетную Коммуну отправить группу разведчиков к «Зимней».
[next]
Сам начальник СБ экспедиции, в прошлом штабс-ротмистр Третьего Краснознамённого Полка Космической Кавалерии Владимир Гульянов, привык к долгим перелётам. Начиная с кадетского училища, жизнь постоянно кидала его по всей обитаемой галактике. Но случай с внезапной и несвоевременной разморозкой произошёл с Владимиром впервые.
Конечно, на корабле имелось всё необходимое оборудование и запасы для поддержания жизни, но одиночество угнетало сильнее голода и жажды. С каким удовольствием променял бы сейчас Гульянов шикарные блюда из пищеинтегратора на простые, пусть даже небольшие, но живые груди какой-нибудь смуглянки с Бетельгейзе. Но до Бетельгейзе было очень далеко.
Со времени отправления со станции Цюрюк-1917 прошло уже десять лет. А это значило, что больше трёх лет Владимир находился на «Утренней Заре» в полном одиночестве, в окружении камер со спящим экипажем.
Если кто то думает, что в открытом космосе тихо, то он никогда не был на борту корабля. Постоянные поскрипывания, писки систем, удары метеоров об обшивку, стуки и скрипы неизвестного происхождения. Всё это сводит с ума, когда даже поговорить не с кем.
Поначалу Владимир пил. По чёрному. Как умеют только бывшие военные и медики. Пищевой интегратор умел производить на редкость восхитительную водку. Ею глава СБ и заливался до полной потери сознания. Но потом и это наскучило.
Когда пришла первая весна (на корабле имелся атомный хронометр, показывающий земное время по Гринвичу и земные же времена года), то тестикулы Владимира, и так долгие годы болтающиеся без дела, налились и стали болеть. Боль. Тянущая, словно кто то ухватил костлявой рукой за гениталии. Она не давала спокойно уснуть. Мастурбация помогала. Но только недолгое время. Жажда женского тела овладевала Гульяновым всё больше. И
тогда родилась та самая идея.
Сегодня, спустя три года, Владимир ждал, пока пищеинтегратор выдаст ему новую порцию водки, закуски и чудесного, пахнущего молоком, багета. Именно багета Гульянов ждал больше всего. Оставался всего один штрих, и начальник СБ больше не будет одинок.
Пищеинтегратор выдавал еду порционно (водку же при этом в неограниченных количествах), потому на реализацию плана у Владимира ушло почти два с половиной года. И вот этот день настал.
Камера пищеинтегратора задымилась и створки отворились. Гульянов нетерпеливо схватил багет, разломил пополам и стал выковыривать душистую мякоть.
— Я назову тебя Надежда. Ведь надежда — это единственное, что у меня осталось. – Расстёгивая форменные брюки, Владимир с благоговением пускал слюни на лежащую на медицинской тахте девушку. Именно её он лепил из хлебного мякиша всё это время. Прекраснейшее из созданий. Нежная. Безмолвная. Безотказная. Весна удалась!
До окончания полёта оставалось семьдесят три года.
© MiguelBarbuda
